Новый Театр

  • Главная
  • О театре
  • Команда
  • Спектакли
  • Афиша
  • Пресса и ТВ
  • События
  • Контакты
  • Воскресенье
    15
    декабря
    18:00

    « Наплевать мне на ваш миллион…»

    Комедия  по пьесе В. Мухар. Гастроли в г. Мариуполь.

  • 1

СМИ

  • Зеркало недели
  • СМИ Украины и мира
  • СМИ об Анатолии Васильеве
  • СМИ об Андрии Жолдаке
  • СМИ о Дмитрии Богомазове
  • СМИ о Владе Троицком & KLIM
  • СМИ о Тамаре Труновой и Стасе Жиркове
  • Раду Поклитару
  • Театр Ромео Кастеллучи
  • СМИ о Кирилле Серебренникове & GOGOL - centre
  • СМИ о Константине Богомолове
  • Театр Роберта Уилсона
  • Электротеатр «Станиславский»
  • press-center.news
  • Индустриалка
  • Запорожье Вечернее//Улица Заречная
  • МИГ
  • ВЕРЖЕ
  • Запорізька правда
  • Акцент
  • Главная газета Мелитополя
  • ТРК =Алекс=
  • ТРК =ТВ 5=
  • ТРК =МТМ=
  • ТРК =Запоріжжя=
СМИ об Андрии Жолдаке
10 декабря 2012
Просмотров: 61

Художники, визионеры - Андрий Жолдак

ГОДЕР ДИНА НАТАНОВНА -  театральный критик

Андрий Жолдак сегодня — самый известный и единственный конвертируемый украинский режиссер. Он — скандалист и провокатор, захватывающий актеров и зал своей бешеной витальностью, поражающий визуальными эффектами и раздражающий то ложной многозначительностью, а то грубой прямолинейностью театральных метафор. Но, как ни оценивай этого шумного режиссера, без смущения именующего себя гением, его визуальная одаренность очевидна, и лучшее, что есть в его спектаклях, — не идеи, а именно «живые картины», иногда складывающиеся в целые шоу. Жолдак в 1989 году окончил режиссерский курс Анатолия Васильева в ГИТИСе, начал работать в Киеве, а через десять лет уже ставил в Питере (о «Тарасе Бульбе» в театре «Балтийский дом» шла речь во вступлении); потом в Москве, а чуть позже — и в Европе. С 2002-го по 2005-й Жолдак был художественным руководителем и директором Харьковского драматического театра «Березиль», созданного в двадцатых годах украинским театральным революционером Лесем Курбасом. Курбас сгинул в тридцать седьмом, и театр его пришел в упадок, но в годы «правления» Жолдака богом забытый косный провинциальный театр с раздутой и постаревшей труппой снова стал знаменит, а его спектакли были рады принимать у себя европейские фестивали. Это не казалось удивительным: Жолдак — олицетворение той идущей с Востока витальной силы, которой так ждут западные интеллектуалы, восхищенные русским акционизмом. Только в украинском варианте все еще смачнее: витальность — витальнее, энергия — энергичнее, а красотища — слепит глаза.

Работая в Харькове, Жолдак сумел обернуть в свою пользу даже то, что вызывает невыносимую головную боль у любого отечественного главрежа, — 67 огромную труппу государственного театра, занять работой которую, как правило, невозможно, а разогнать — запрещено. У харьковчан спектакли, в каждом из которых на сцену выходит чуть ли не пятьдесят человек, любому западному зрителю, знающему, что люди — это самое дорогое, кажутся невероятно роскошными, да и режиссер умеет поддержать это ощущение дорогостоящего зрелища. Среди публики, да и среди критики, отношение к Жолдаку полярное — от восторга до полного неприятия. У нас Жолдака не раз называли фашистом за то, что он заставлял старых украинских актрис бриться наголо и ходить голыми по сцене, но его актеры готовы были на все, поскольку именно с этим режиссером они почувствовали к себе интерес, увидели мир и стали немного зарабатывать. Как бы то ни было, с точки зрения властей Жолдак выглядел слишком провокативно, и театру пришлось с ним расстаться. Режиссер продолжал активно ставить в России и Европе, но, пожалуй, таких возможностей, как в «Березиле», у него с тех пор не было.
* * *

В 2003 году на фестиваль NET Жолдак привез в Москву сразу две свои первые харьковские постановки — «Один день Ивана Денисовича» и «Гамлет. Сны». До того в столице видели только один спектакль Жолдака — безумный «Опыт освоения пьесы “Чайка” системой Станиславского», где московские звездные актеры хлопали ртами, изображая, что они рыбы, и «плавали» по сцене, лежа на скейтбордах. Но по сравнению с харьковскими постановками чеховский «Опыт…» выглядел очень скромно. В «Одном дне…» (который Солженицын, не глядя, проклял за то, что у него не спросили разрешения, но если бы увидел, то проклял бы тем более) Жолдак демонстрировал свою излюбленную лагерную метафорику — он ее и прежде многократно использовал в самых неожиданных сюжетах, от киевских «Трех сестер», действие которых происходило на зоне, до «Тараса Бульбы». Как и раньше, это была песнь о насилии, ряд картинок на тему: злые надсмотрщики-санитары, лающие овчарки, клетки, куда загоняют людей, голый человек в ошейнике на цепи и жалобные детки-зайчики в шапочках с ушками. Плюс набор театральной демагогии вроде матери-заключенной, с рыданиями зовущей сыночка, и маленького голенького мальчика, которого уводят у нее злые охранники. «Один день…» провалился: половина зрителей, не стерпевших агрессии и оскорбления вкуса, ушла в антракте, но тем не менее какие-то из театральных метафор «пробили» зал. Когда на дощатый стол вываливали целые ведра вареных яиц и мужчины принимались судорожно их есть, давя, кроша, роняя на пол и размазывая по лицам и столу, так что запахом яиц наполнился весь зал, — это был отталкивающий, но мощный образ изобилия, торжества еды посреди голода. Зато «Гамлет» прошел с триумфом. Полный зал чеховского МХАТа аплодировал почти после каждой сцены, а в конце вопил от восторга. Второй 68 любимый ход Жолдака — движущаяся живопись, прежде отсылавшая к фильмам Параджанова, а теперь скорее к нарядным полотнам сюрреалистов, — оказался беспроигрышным. В рамах из черных ширм возникали гротескные персонажи: дети, уроды, чернобородый карлик, разряженные дамы, мужчины в котелках. Огромные массовки спектакля, идущие под заводную западную поп-музыку, представляли то вокзал, полный отъезжающих, одетых в духе 50-х годов, то залитый солнцем пляж, то показ мод, то кинозал, то толпу школьниц с бантиками, то баню, где, восторженно визжа и разбрызгивая клочья пены, плескались в шайках чуть ли не четыре десятка совсем раздетых людей. Стоп-кадры и живые картины, где действовал голый, выкрашенный золотой краской блондин-Гамлет и брюнетка-Офелия, были чрезмерны, но захватывающи. Шекспировского (да и вообще какого-либо) текста в спектакле было мало, и весь он звучал фонограммой, весьма относительно связанной с действием-танцем, но уже само понимание, что речь идет о Гамлете, придавало этому диковатому и навороченному представлению неожиданный смысл.
* * *

На следующий год уже питерский фестиваль «Балтийский дом» привез сразу два спектакля Жолдака из «Березиля». И оба они, как тургеневский «Месяц любви», так и спектакль по Гольдони, выглядели продолжением и развитием той «гамлетовской» манеры, напоминающей череду ослепительных слайдов.

Как было написано в программке, «изысканный спектакль для изысканной публики», «Месяц любви» сделан по мотивам «Месяца в деревне» Тургенева. Жолдак даже оставил чуть-чуть тургеневского текста, впрочем, скорее для обозначения персонажей и придания особой абсурдности действию, чем для движения рассказа. На сцене снова были эффектные и почти статичные картинки, похожие на «лайт-боксы», которые так полюбили современные художники, работающие с фотографией. Сменяли друг друга люди и предметы: ошеломительно красивая Наталья Петровна, нимфетка Верочка, девушки на высоких каблуках, молодые мужчины в элегантных костюмах и импозантные бородачи, блестящие фарфоровые собаки в натуральную величину, белая корова, гуси и куры. Летели клубы белых перьев, звучал лай, квохтанье, мычанье, звуки льющегося в ведро молока, свист ветра, шум дождя, грохот грома и выстрелов.

Жолдака иногда называют украинским Бобом Уилсоном, режиссером-дизайнером, тоже много работающим с театральной статикой. Но, похоже, театр Жолдака не меньше связан с фотографией. Только это очень громогласная, начиненная бешеной энергией фотография, где неожиданные фоторакурсы (а Жолдак умеет так «организовать кадр», будто мы видим сцену сверху, сбоку и даже из-под ног) смотрятся куда парадоксальнее, чем на бумаге, — силу тяжести-то никто не отменял.

Черно-белые тона костюмов и фонов, эффектные предметы непонятного назначения вроде гладких шаров разных размеров, крыльев ангелов, виолончели — все это похоже на аксессуары из студии модного дорогого фотографа. Жолдак умеет мастерски выстроить картинку для глянцевого журнала. Может — традиционную: занавешенные дождевыми струями и залитые золотым светом обнаженные тела юноши и девушки, лежащие на столе, вызывают в зале шквал аплодисментов. Может — сюрреалистические видения: огромные рыбины с человеческими головами; стена, из которой торчат человеческие ноги и руки; куриные насесты, на которых вместо птиц сидят девушки; женщины, с усилием толкающие огромные щиты с надписями «АХ» или «ОХ». Но этот сюрреализм тоже вполне гламурный, как и в «картинах», что напоминают о знаменитых фотографах, работающих с гротескными, старческими или изувеченными телами, вроде Джоеля-Питера Уиткина. Жолдак легко раздевает пожилых актеров и актрис, их немощной и деформированной плотью оттеняя упругость молодых тел, — и тут жизнелюбивый пафос украинского режиссера особенно наглядно контрастирует с тем, как итальянец Кастеллуччи использует старческие и изуродованные тела в духе memento mori.

Четырехчасовой спектакль «Гольдони. Венеция» (весьма отдаленно связанный со «Слугой двух господ») был во многом похож на «Месяц любви». 70 В сорокаминутном прологе, названном «Четыре с половиной» (имеется в виду короткий пятый спектакль режиссера в Харькове), статичные картины бесшумно менялись за время короткого затемнения прямо перед носом зрителя, сидящего тут же на сцене. Кадр следовал за кадром, как в слайд-шоу или вспышках замедленного стробоскопа. Множество хорошо одетых людей — мужчины в черных и белых костюмах, женщины в вечерних платьях и в крахмальных фартуках горничных, девушки в гимназических платьицах, диковинные старики с длинными бородами и йог в чалме — появлялись и исчезали, меняли позы, замирая в старинном салоне среди драгоценных предметов, тускло поблескивающей меди граммофонов, сверкающего серебра подносов и благородного темного резного дерева. С потолка в большие аквариумы капала вода, шумел дождь.

В харьковской постановке каждое отделение меняло местами актеров и зрителей: после первого акта, где и зрители, и актеры сидели на сцене, шел второй, где зрители традиционно сидели в зале, а актеры были на сцене, а за ним третий, в котором публика со сцены смотрела на актеров, играющих в зале. В либретто к спектаклю было написано, что речь в нем идет о том, что Венеция на наших глазах уходит под воду, а спектакль — попытка поймать моменты этого ухода. Видимо, поэтому центральным образом в «Гольдони» была рыба. Начиная от маленькой живой в аквариуме и заканчивая двухметровой 71 рыбиной, что билась на втором ярусе зрительного зала в световой рубке, словно в еще одном гигантском аквариуме; а в конце концов «выплывало» занимавшее весь партер страшное рыбочудище со светящимися глазами, которое и встречало ушедшую под воду Венецию вместе со зрителями. Кроме развития «рыбного» сюжета на протяжении спектакля совершалось множество загадочных актерских пертурбаций, в частности, исполнители надевали разных размеров белые маски в форме яиц и выкрикивали какие-то цифры (а в программке объяснялось, что именно они символизируют: например, 0 — пустота, 1 — Я, 2 — мужчина, 3 — счастье и т. д. до 98). Но, в отличие от «живых картин», нумерологические пассы выглядели шарлатанством.

После ухода из харьковского театра Жолдак продолжал ставить в Москве, Питере и Европе, но от визуального театра стал отдаляться, хотя «картинка» в его театре по-прежнему много значила. Теперь он в гораздо большей степени, чем прежде, опирался на сюжет, в каком бы переиначенном виде тут ни представал первоисточник. В Москве он дважды ставил в Театре наций: сегодняшние вариации на темы «Федры» («Федра. Золотой колос»), «Кармен» («Кармен. Исход»). В театре «Школа современной пьесы» перекладывал на нынешние нравы миф о Медее («Москва. Психо»), на фестиваль «Балтийский дом» из Румынии привозил «Жизнь с идиотом» по Виктору Ерофееву и ставил на питерской сцене «Москву — Петушки» по Венедикту Ерофееву. В каждом из этих спектаклей еще случались выразительные визуальные метафоры или эпизоды, построенные в духе визуального театра, но в целом энергия представлений Жолдака уже передавалась в зал по другим каналам: главным образом через актеров, действующих почти экстатически, и через видео, тоже двигающее сюжет. В финской «Анне Карениной» режиссер даже поставил на ролики оператора, снимающего актеров крупными планами на онлайн-видео, чтобы судорожное мелькание тел и лиц на экране поддерживало нервический ритм и лихорадочность повествования. Но это уже был другой театр.

 О режиссёре:

Андрий Жолдак
Заслуженный деятель искусств Украины

Родился в Киеве, в 1989 году окончил ГИТИС, где учился на курсе Анатолия Васильева. В режиссёрских работах Жолдака нашло отражение его увлечение кинематографом (Феллини, Бергман, Параджанов, Тарковский) и изобразительным искусством. Поставил множество — главным образом драматических — спектаклей в более чем 30 странах Европы, Азии и Нового Света. С 2004 года живёт и работает в Берлине и ставит спектакли в театрах Украины, Германии, России, Румынии, Финляндии, Швеции, Бельгии, Швейцарии и других странах. Автор собственной теории театра, в которой ключевыми являются понятия «квантовый актёр» и «квантовый театр будущего». Проводит лекции и мастер-классы в Великобритании, Голландии, Испании, Германии, Финляндии, Франции, Японии, Бразилии и России. Многие спектакли режиссёра отмечены наградами международных конкурсов.

С 2002 по 2005 год — художественный руководитель Харьковского драматического театра им. Т. Г. Шевченко, где поставил пять спектаклей:

    «Гамлет. Сны» (2002),
    «Один день Ивана Денисовича» (2003),
    «Месяц любви» (2003, по И.С. Тургеневу),
    «Гольдони. Венеция» (2005, по Карло Гольдони)
    «Ромео и Джульетта. Фрагмент» (2005, совместно с фестивалем Berliner Festspiele и агентством Culture-Europe).

Среди постановок Андрия Жолдака :

  1. опера «Любовный напиток» Г. Доницетти (Польский театр в Познани, 2018),
  2. «Росмерсхольм» Г. Ибсена (Венгерский театр в городе Клуж-Напока, 2017),
  3. «Солярис» по роману С. Лема (копродукция Венского фестиваля и Македонского национального театра, 2016),
  4. опера «Король Кандаулес» А. фон Цемлинского (Фламандский национальный театр, Антверпен, 2016),
  5. «По ту стороны занавеса» по пьесе А. П. Чехова «Три сестры» (Александринский театр, 2015),
  6. «Zholdak Dreams: похитители чувств» по пьесе К. Гольдони «Слуга двух господ» (БДТ, 2015),
  7. «Метаморфозы» по повести «Превращение» Ф. Кафки (Театр Оберхаузена, 2014),
  8. «Электра» (Национальный театр Македонии, Скопье, 2014),
  9. опера «Мирандолина» Б. Мартину (Государственный театр Гисена, 2014),
  10. «Мадам Бовари» по роману Г. Флобера (Театр имени Андрея Миронова, 2013),
  11. опера «Евгений Онегин» П. И. Чайковского (Михайловский театр, 2012, 2015),
  12. «Вишнёвый сад» А. П. Чехова (Театр Турку, 2012),
  13. «Дядя Ваня» А. П. Чехова (театр Klockricke, Хельсинки, 2011),
  14. «Мефисто» по роману К. Манна (Театр Упсалы, 2011),
  15. «Идиот» по роману Ф. М. Достоевского (Театр Оберхаузена, 2011),
  16. «Москва — Петушки» по поэме В. Ерофеева (театр-фестиваль «Балтийский дом», Санкт-Петербург, 2010),
  17. «Анна Каренина» по роману Л. Н. Толстого (Театр Турку, 2010),
  18. «Сексус» по роману Г. Миллера (Театр Оберхаузена, 2011),
  19. «Жизнь с идиотом» по рассказу В. Ерофеева и «Турандот» К. Гоцци (Театр им. Раду Станка, Сибиу, 2007, 2009),
  20. «Войцек» Г. Бюхнера (украино-германская копродукция, 2008),
  21. «Ленин Love. Сталин Love» по роману В. Барки «Жёлтый принц» (копродукция Европейского агентства культуры и Черкасского театра имени Т. Г. Шевченко, 2008),
  22. «Москва. Психо» (Театр современной пьесы, Москва, 2008),
  23. «Кармен. Исход» и «Федра» (Театр наций, Москва, 2006 и 2007),
  24. «Эскизы по Стриндбергу» (Люцернский театр оперы и драмы, 2005),
  25. «Медея в городе» по текстам Еврипида (Народный театр Берлина, 2005).

        Конкурсы и награды
        Интервью

        Премии POSZT в номинациях «Лучший спектакль», «Лучшая главная роль», «Лучшая сценография» — за спектакль «Росмерсхольм» (Венгрия, 2018)
        Премия Международного театрального фестиваля MESS в номинации «Лучшая роль» (Дарья Ризова за роль Электры в одноименном спектакле; Скопье, 2017)
        Премии Театрального фестиваля им. Войдана Чернодринского в номинациях «Лучший режиссёр» и «Лучший македонский спектакль» — за спектакль «Электра» (Прилеп, 2015)
        Премии Фестиваля античной драмы «Стоби» в номинациях «Лучший режиссёр» и «Лучший македонский спектакль» — за спектакль «Электра» (Велес, 2015)
        Премия критиков в номинации «Лучший режиссёр» за постановку «Метаморфозы» в Театре Оберхаузена (2015)
        Российская национальная театральная премия «Золотая маска» в номинации «Работа режиссёра в опере» — за постановку оперы «Евгений Онегин» (2014)
        Премия «Талия» в номинации «Лучший финский спектакль» — за постановку «Анна Каренина» (2010)
        Орден Украины «За заслуги» III степени (2009)
        Премия ЮНЕСКО в области театрального искусства (2004)
        Звание «Заслуженный деятель искусств Украины» (2004)
        Премия Международного театрального фестиваля в Сибиу в номинации «Лучший режиссёр» (2002)
        Премия UNITER в номинации «Лучший румынский спектакль» — за спектакль «Отелло?!» (2002)
        Премия критиков фестиваля MOT за спектакль «Гамлет. Мечты» (Скопье, 2002)
        Премия Торуньского фестиваля имени Марека Окопинского в номинации «Лучший экспериментальный спектакль» — за спектакль «Чайка» (2002)
        Приз зрительских симпатий на фестивале «Золотой лев» (Львов, 2002)
        Премия критиков фестиваля BITEF за спектакль «Три сестры» (Белград, 2000)


Новый Театр

© 2012-2018 Новый Театр. 

заказ билетов

+380 50 180 51 30

  • Главная
  • О театре
  • Команда
  • Спектакли
  • Афиша
  • Пресса и ТВ
  • События
  • Контакты